У подполковника милиции Михаила Соломатина, как зарубки на память о каждой команди­ровке в Чечню, награды - два ордена Мужества, медаль ордена "За заслуги перед Отечест­вом" I и II степени и медаль "За отвагу". Он и не забывает ни эти командировки, ни товари­щей и своего командира, которых потерял на чеченской войне.

У контрразведчиков он проходил под кличкой Иуда. Ардышев перешел на сторону чеченских бандитов, чтобы воевать с «федералами». Его удалось поймать и осудить — первого и пока единственного из оборотней.

Война – это не только победы и поражения. Война – это в первую очередь боль. Это смертная пропасть, в которую можно сорваться ежесекундно. И нередко единственный, кто способен удержать тебя на краю этой пропасти, медик, врач.

Военный фельдшер Олег Голыжбин не раз бывал в подобной роли. Вернувшись из Чечни, он представил редакции свои дневники. Вряд ли кто другой, наблюдая со стороны, смог бы так пронзительно написать о войне. В эти трудные дни рядом с фронтовыми медиками работал и фотокорреспондент Сергей Сидоров. Публикуем их совместный репортаж.

В период с 1994 по 1996 год на Терском хребте положили свои вертолеты те, кто считал, что в горах можно летать «брюхом по земле» в любую погоду. Авиация Сухопутных войск – не всепогодная авиация, хотя порой и приходится ходить по лезвию ножа, споря с погодой ради того, чтобы вырвать из лап смерти тяжелораненого военнослужащего. Во время первой чеченской нас поливали грязью. На второй чеченской про нашу работу пытались рассказать более объективно. А как рассказать о работе тех, кто не любит находиться в центре внимания? Чтобы по-настоящему написать о вертолетчиках, надо быть одним из них. Тогда начнем по порядку, с наболевшего…

509-й! Я — «Плутон»! Ситуация напря­жённая. Прошу подослать два танка. У нас почти вся броня подбита. «Чехи» обходят с флангов, надо закрыть брешь! В отряде есть потери — один «двухсотый» и четыре «трехсо­тых». Организую эвакуацию…